Об оружии Навеяно обсуждением вопроса легализации короткоствола | страница 4

Балодя, тут ведь как, я учу как сделать, а не купить. Случись что - купить будет негде. И потом... У него акцент мериканский, не Оксфорд, это точно.

Футбол не смотрю, изредка хоккей, вообще не болельщик, некогда мне.

А рессору надо обточить, толстая, делается по наитию, получилось - отлично. Не получилось - пробуешь дальше.

 

Понятно

 

назвать охоту на медведя развлечением-сильно сказано.

 

Я тут занялся страйкболом и узнал новую шутку: что коты страйкболистов уже не ведуться на шарики. они у меня реально уже по всему дому валяются и кот первое время с ними играл, все думал, что сожрет. А сейчас даже ухом не ведет

 

Евгений Вышенков:

Литерный

[SIZE=8pt]Приготовьтесь – тема расстрельная.[/SIZE]

Костя Седовласов работал в ФСБ. Шла третья неделя службы. Подходил миллениум. Офицер знал, что молодой, а значит ночное дежурство – его. Ведь работал оперуполномоченным и на передовой. Боролся Костя с терроризмом.

Константин окончил вуз. Вуз был железнодорожным. Учился скрипя и прилежно. Потом долгая дорога по инстанциям, спецкурсы, и вот он — дом, из окон которого виден Магадан. Константин был ладно скроен, серьезен, ждал посвящения в секреты Родины. Короче жаждал.

Недавно на совещании начальник службы скривился: "От вашей работы ментовщиной стало попахивать!" В этот день начальник отдела Николай Юрьевич зашел неожиданно в кабинет к Константину. Константин сидел не в отдельном кабинете.

— Что за люди! Опять тебя в график, Леха, поставили! — потрясая какими-то листами бумаги, в сердцах начал шеф.

Шеф — это начальник.

— Приплыли! Я же в ту пятницу... в конце-концов есть инструкции! — оторвался от компьютера Алексей.

Лагин Алексей был капитаном. Сотрудником опытным, юрким. Позволял себе подолгу не бриться и встречаться с агентурой в местах концентрации антиобщественного элемента. "Ох, не только боржом он там пьет!" — нашептывали в службе собственной безопасности, именуемой по-свойски "гестапо".

— Согласен, — кивнул начальник отдела. — А ты, Гая? — обратился без особой надежды он к другому.

"Гая" было прозвище Гаевского, недавно вернувшегося из Чечни, которому в очередной раз зажимали правительственную награду. Якобы темная история с вором в законе, который был на связи у Гаевского.

— И вообще надо радоваться, если сотрудникам ФСБ удается найти язык с такими рыбинами кручеными. – всюду комиссарил он. Всюду не слышало.

— Нечем крыть, — вздохнул Николай Юрьевич.

Константин делал вид, что занят. Он четвертый раз открывал сейф с вредным проворотом ключа и вслушивался. Ему было интересно все. Но – школа. — без лишних вопросов.

— Молодой пусть себя испробует, — кивнул Лагин.

— Очумел, что ли?! — чуть не вскрикнул начальник. — Он два дня работает!

— Не два дня, допустим, а поболее... И потом, кто проверять-то будет? — развалился на стуле капитан.

— Леха, действительно перебор, — согласился с начальником Гаевский.

— Вы хоть объясните! — не выдержал Константин.

— Сиди, не питюкай! К обеду мне — обзорную справку! — отрезал Николай Юрьевич. — Ничего, найду кого-нибудь. — И вышел.

— В чем дело-то? — вновь вскинулся Седовласое.

— Мероприятие "График", а так-то все нормалек! — ухмыльнулся Гаевский.

— Что за "График"?

— Маленький, что ли? — удивился Лагин.

— Я еще не все знаю.

— Тут, братец кролик, не торопись — успеешь, — Гаевский уткнулся в дело.

— Ну, скажите!

— Закончен базар, — уже старшим тоном выпалил Лагин и зло повел мышью от компьютера. — Научись поначалу доносы правильно оформлять.

Седовласов тихой сапой выскользнул из кабинета и пробрался в кабинет начальства.

— Николай Юрьевич, ну вы-то — серьезный человек, разъясните! Я ведь не стыжусь спрашивать! — на повышенных, но умоляюще обратился Костя.

— Эх, мать честная! Каждый божий день нарушаем! Садись, но не жалей потом, — Николай Юрьевич придвинул стул. — Тут какое дело... короче, "график" — это исполнение приговора, понял?

— Какого приговора? — искренне не понял Костик.

— Обыкновенного приговора Верховного суда Российской Федерации... реже трибунала... смертного, конечно... вот такие, брат матросик, дела!

— Так мораторий же на смертную...

— Ты, ей богу, как журналист!

— В прямом смысле, что ли?!! — глаза Седовласова увеличились на пару "копеек".

— Нет, б...ь, в переносном!! Ты как себе это представляешь?!

— Я — никак!

— Мда... извини... ты же к литерным мероприятиям класса 1А еще не допущен... — шеф чуть не сорвался, чуть было не сыронизировал: "класса земля-воздух".

— Короче, склифосовский, идешь к тринадцати нуль-нуль в дежурную часть, старший оперативный дежурный даст тебе специальное оружие — там вымышленные номера выбиты, боек меняется постоянно... тонкости оставим... Да, говоришь: "Мероприятие "График", — он все поймет. Кстати, он, разумеется, перепишет удостоверение, а тама — лейтенант! Поэтому соврешь — скажешь: документы прикрытия... сам, мол, перевелся из Белгородского управления — капитан! Хорошо?

— Хорошо.

— Выручай, а? Мы же ведь тоже люди, ну не каждый месяц же в подвалы... я докладывал, а руководство — дыр, дыр, дыр... дыр, дыр, дыр... тьфу! Неправильно молодых под танки бросать, но пойми.

— Я понимаю.

— Тогда с нами бог и крестная сила! Иди!

— Я пошел, — Седовласов нехорошо вздохнул.

— Ой! Еще! Ногти на руках постриги!

— Не понял?

— Ну... постриги и все... голову включай!

— А кого сегодня — того?

— Об этом знают только несколько человек в центральном аппарате.

— Понимаю.

— Иди — Аллах Акбар!

Седовласов "включил голову", пока брел по коридору в дежурную часть. "Может, если брыкаться начнет... чтобы не оцарапать?!"

По пути попался коллега: "Костян, повесили на тебя "График"? А?! Бывает, привыкай!" Седовласое дружески, тепло мотнул головой.

В дежурной части Храпивин потрепал его за ремень, выдал пистолет Макарова. Оружие дежурный достал из коричневого пакета с остатками сургуча, на пакете были видны буквы: "Законвертовано. УКГБ СССР". Пахнуло былинными временами. Последние сомнения отпали.

— Постой, постой... так ты — летеха? — вписывая что-то в журнал красным карандашом, спохватился Храпивин.

— А... — искренне махнул рукой Седовласов. — Документы прикрытия.

— Это ж что за комбинации такие, при которых... какое у тебя звание? — Дежурный отсчитывал патроны: — На три даю больше... мало ли что!.. Будешь должен.

— Капитан, — чуть с вызовом ответил двадцатитрехлетний Седовласов.

— ...При которых капитана надо выдавать за лейтенанта, — дежурный отвернулся, так как испугался, что заржет.

— Значит, есть такие мероприятия! — более настойчиво сбрыкнул Седовласов.

— Ладно, ступай... зайди к сестре-хозяйке.

— Это зачем?

— Затем, что склизко там! — Где?

— Тебе прямо ответить? Седовласов пошагал к сестре.

Вера Николаевна была мало начитана, но мудра. Последние часы она занималась очередной подделкой дневника внука, дабы спасти от гнева сына. Гневные лозунги классного руководителя тщательно выводили в экспертно-криминалистической лаборатории. Лаборатория не ведала проблем с лампочками, картриджами и финской бумагой.

Всплеснув руками, засуетилась: "Куда, ну куда безусых-то!"

— Я – к-капитан, — чуть запнувшись и без должного гонора ответил Седовласов.

— Капитан? Ну, тогда я — командирша авианосца "Индепенданс"!.. Получай фартук и калоши!

— В каком смысле?

— Повернись-ка! — Вера Николаевна накинула лямку и повязала хлястики за спиной. Фартук был белым давно — лет шесть назад. Пятна на нем были правильного бурого цвета. Это навевало. Завхоз откинула ногой калоши из-под стола: — На тебя спецформу еще не получала!

— Я как-то странно буду выглядеть! К чему это?

— С 1934 года все ходят так — не странно выглядят, а молодежь — странно! Ты сходи туда, потом поворкуем! Калоши нацепи... туфли-то, я гляжу, у тебя не простые — замараешь!

Седовласов засунул ноги в калоши. Калоши были большие и теплые.

— Ты наган в руке держи... так у вас принято.

— Знаю — не впервой!

Седовласов устало махнул рукой: мол, после "споем с тобой, Лизавета".

Седовласов зашагал по четвертому этажу к коменданту тюрьмы. Вера Николаевна по-матерински советовала:

— Теперь прямиком к коменданту. Отдашь удостоверение — взамен получишь ключи от тринадцатой камеры. Прямым текстом не говори. Комендант, если что, обязан помочь.

Пока он шел по коридору, из кабинетов некоторые выглядывали и строили серьезные лица, покачивали ладонями. Один, правда, заржал, но его тут же втащили в недра комнаты.

"Вот народ! До чего циничны!" — возмутился про себя Седовласое. Руки у него вспотели.

Работник кадров шарахнулся от Кости в сторону на лестнице.

— Крыса штабная. — чуть не вырвалось у оперуполномоченного.

Так в фартуке, калошах, с "пээмом" наперевес Седовласое переступил порог комендантской кельи.

Комендант был матер, не пропускал матчей со СКА, обожал перекрашивать забор на дачном участке.

— Здравия желаю! — Седовласов ухнул о стол удостоверением.

Комендантом дослуживал Мячин Степан Константинович. Он помнил еще Берию и Абакумова. Второго искренне жалел. Мало чему удивлялся.

— И тебе здоровья не помешает! — удивленно пододвинул к себе удостоверение комендант. Внимательно его изучив, он захотел посмотреть корочками на свет. Воздержался.

— Чем могу?..

— Ключи от тринадцатой!

— Какой ты скорый! И что потом?

— Ладно, сами знаете! — с нервов Седовласое засунул пистолет в карман фартука. Карман оттопырился. Вид у Кости стал более ненормальным. Костя забрал пистолет из кармана. Мячин сгруппировался на стуле. Глянул на тревожную кнопку.

— Я много чего знаю!

— Так давайте ключи!

— Ты не волнуйся...

— А я и не волнуюсь! Я не лейтенант, а капитан, это документы прикрытия, сам родом из Белгорода! Первый раз на ликвидации что ли!!! — Седовласова несло и трясло.

— Во, как оно оборачивается сегодня! Тогда другое дело! Извини, кого ликвидировать собрался?

— Мячин стал чуть волноваться тоже. Рука незаметно легла на сигнализацию.

— Хватит Ваньку валять! Мне поручено исполнить приговор Российской Федерации! А кого — не нам решать! Ключи от тринадцатой! Я что, на клоуна похож? — Седовласов нервно стал перекладывать ствол из руки в руку.

Мячин нажал на звонок: — Понял, не дурак. Так бы сразу и сказал. Сейчас врага бреют... там моют... чайку может?

Мячин засуетился и стал заходить с "подветренной стороны".

Влетевший в кабинет прапорщик мгновенно оценил вид калош и ситуацию. Зло обхватив шею, повалил опера на пол. Мячин ухватился за пистолет.

— Как смеешь?! — прошипел сыщик и затих. Прапорщик умело пережал сонные артерии.

Разбор полетов проходил у начальника службы Усева. На "ковре" присутствовали: начальник отдела Клименко с оперсоставом, оперативный дежурный, сам Седовласов лично. Он от злости мигал, как светофор. Шея ныла и поворачивалась только в одну сторону.

Веру Николаевну не пригласили — не по чину. Она висела на телефоне и седьмой раз пересказывала шутку сопредельным подразделениям. Она утирала слезы на щеках.

— Хороши! Клименко, вы-то! Вы-то куда?! Вы так веселитесь, будто всю терроризьму извели, а?!

Оперативники молчали, изучая паркет. Клименко достал носовой платок, стал надрывно утирать рот. Рот разрывала улыбка.

— А вы, Седовласов!.. Близко к сердцу все принимаете! Вы на себя со стороны бы взглянули! — Усев приподнял вещдок со стола двумя пальцами. Вещдоком был фартук. — Будете писать рапорт?

— Нет.

— Это хорошо, а то я могу зарегистрировать. Пусть и кадры душой отдохнут!.. Клименко, хватит сморкаться!

Тут начальника прорвало, и он захрюкал. Коллектив поддержал. У Лагина поползли сопли, а носового платка не нашлось. Гаевский это заметил и захохотал в голос. Усев не смог удержаться и отвернулся к окну. Оперативный дежурный внимательно разглядывал Седовласова.

— Я ему вместо положенных трех шесть отсыпал... чтобы промаху не дал, — философски заметил дежурный. — Такому только ржавчина опасна — железяка!

— Цепной пес! — не удержался Лагин. Спина Усева задергалась.

— Пошли все вон! — не поворачиваясь, скомандовал он. Вообще-то, он сказал по-иному.

Седовласов долго не здоровался и не прощался со своим коллективом. Долго — это недели две. Через дня три он отошел, но некоторые видавшие его в калошах, приветствуя, отечески подбадривали, типа: "Суровый ты мужик, Костик, тебе бы в парагвайской контрразведке бесчинствовать!" — и так далее. Так далее было в виде подарочных калош, медицинских перчаток... Так что обида подогревалась.

К нему прицепилась кличка: "литерный". Но она не была смертельной. Через год в отдел прибыл новый молодой.

(Зарегистрируйтесь или Авторизуйтесь)

 

извини Злотник, но простыни читать и лень и не стоит...

учти на будущее-много букавэ мало кто осилит

 

Это как раз для них, для тех, кого мало...

 

Штирлиц попал в засаду .он быстро сунул руку в карман

-это конец!(подумал Штирлиц)

-а где же пистолет?!

Соревнования по стрельбе.. Немц, подбрасывает мелкую монетку, стреляет, монетка пробита., Американец, завязыват себе глаза, подбрасывает две монетки, два выстрела, обе монетки пробиты., Француз, метит очко на карте, переворачивает, стреляет, очко пробито., Чукча долго долго заряжает кремневый пистоль, бросает в ствол одну дробину, ловит комара, сажает его в спичечный коробок, показывает судьям: зузыт, ставит, ВЫСТРЕЛ, дым рассеивается, прокашлившиеся судья подбирают коробок:- жужит, чукча:- зузит то зузыт, а вот писать больше не будет

 

Сейчас под коньячок вёл беседу с другом школьных лет, поклонником огнестрела.

Спросил его: нахрена ты таскаешь с собой шпалер? Он тебе реально помог хоть раз?

Друг ответил: Нет, ни разу не помог и слава Богу!

Спрашиваю: Ну, а нахрена ты его купил?

Ответ: А нравится мне Макаров!

Ну, что тут скажешь?

Друг едет в Белоруссию. У меня проездом остановился.

Говорит: Нахрен мне там ствол? Оставлю у тебя.

Вот, теперь у меня в ящике стола лежит "Макаров" с запасной обоймой.

 

Диалог в трамвае. Кондуктор:

- Так, молодой человек, у вас карта, деньги?

- Два ствола...

 

Дядь Коль, я смеялся полдня, этого автора больше ничего нет? Похоже на раннего Кивинова )